-- Ведь есть же какие-то пределы?
-- Вот тут вы не правы... Пределов нет. Каждый способен на что угодно, буквально на что угодно.
Олдос Хаксли. Обезьяна и сущность
 |
| СИЛА БЕССИЛИЯ |
«В
этом мире жизнь пробивается через смерть…»
Якоб Бёме
Когда я
пишу об ужасах современной жизни, то я совсем не имею в виду, что эти ужасы
творятся намеренно какими-то людьми, погрязшими во грехах и задумавшими извести
мир. История знает много цивилизаций, которые погибли неизвестно почему и никто
не мог предотвратить их гибели, даже гениальные правители, которые понимали
всё, что происходит. Но и они были
бессильны что-либо изменить.
Два
гениальных древнеримских императора времен заката империи пытались остановить процесс её разложения,
но все было тщетно. Звероподобие росло,
сознание варваризировалось, цивилизация все больше приходила в упадок. Люди
ненавидели друг друга, боль и ярость разрастались. На смену всесторонне образованным
правителям приходили полуобразованные военные, не способные строить, и, умеющие
только биться. С приходом на римский трон Траяна, обозначился уклон, который
уже не смогли исправить ни мудрый Адриан, ни его преемник Марк Аврелий,
удалившийся от власти в частную жизнь.
«Временами мне
казалось, - говорил император Адриан, отмечая опасный уклон в развитии Римской империи, который
его современники не желали видеть, - что я – единственный человек, который
осмеливается глядеть на мир открытыми глазами».[1]
Именно
феномен «закрытых глаз» делает народных водителей слепыми и толкает цивилизации
к гибели. Слепота, поразившая их, привела к гибели не только Эллинскую Грецию и Рим, но способствовала гибели Ассирийской,
Вавилонской, Египетской и Византийской империй.
Гибель любой цивилизации
проявляется в ослаблении сознания людей,
в нарушении равновесия в обществе, в деградации, в утрате самоконтроля над
инстинктами, а также в аморализме.
Все умирающие цивилизации агонизировали одинаково. Все они были отмечены
стремлением к неимоверной роскоши, упадком законодательства и чрезмерной сексуальной
разнузданностью. Такие порядки не утверждаются намеренно. Подобное
жизнеустройство является проявлением общей умственной слабости, которую не
могут исправить даже гениальные правители.
Антуан де
Сент-Экзюпери в «Цитадели» писал о том, что в умирающих цивилизациях
народ перестает петь, смеяться и строить. «Стоит закончить строительство, - говорил
он, - и город умрёт. Люди живут, отдавая, а не получая. Деля накопленное, люди
превращаются в волков. Усмирив их жестокостью – ты получишь скотину в хлеве. НО
РАЗВЕ ВОЗМОЖНО ЗАКОНЧИТЬ СТРОИТЕЛЬСТВО? УТВЕРЖДАЯ, ЧТО ЗАВЕРШИЛ СВОЁ ТВОРЕНИЕ,
Я СООБЩАЮ ТОЛЬКО ОДНО: ВО МНЕ ИССЯКЛО УСЕРДИЕ. СМЕРТЬ ПРИХОДИТ ЗА ТЕМИ, КТО
УСПЕЛ УМЕРЕТЬ».
Именно это
является симптомом умирания. Гибнущая цивилизация становится подобной больному
человеку, в котором заводятся черви, когда они чувствуют, что организм гибнет.
Но цивилизация
гибнет не от того, что в ней завелось слишком много червей, высасывающих из нее
жизнь, а ровно наоборот: сосущие черви появляются в организме, который ослаблен
и не может сопротивляться.
Вот тогда и
начинается аморализм, проявляющийся в
прославлении смерти и болезни, гниения и деградации. За ним следует депрессия со своей удушливой
атмосферой, в которой даже голос Христа
звучит искажённо. Наступает время, когда зловонная цивилизация, не способная к
обновлению, производит только сероводород, убивающий всё живое, и, растлевающий
душу.
Умирающее
общество может производить только мёртвую
культуру, которая способна уничтожить в человеке все оставшиеся здоровые и
жизнеспособные ростки. В этой опасной среде человек, не имея сил развиться в
полноценную, целостную личность, начинает пробавляться посредственностью, а «посредственность
ума, - говорит М.Юрсенар устами императора Адриана, - почти всегда сопровождается поразительной
низостью души».[2]
Носителем смертельного
вируса, вызвавшего болезнь современной цивилизации, явилась либеральная
доктрина. Либералы, не скрывая ненависти к централизованному управлению,
заявили об упразднении государств и откровенно провозгласили себя предтечами и
певцами Смерти. В прежние времена, когда
государства были здоровы и сильны
– либерализма, как массового явления, не возникало. Здоровые силы общества
держали эту силу в узде. Либерализм начал расползаться лишь тогда, когда
цивилизации ослабла и у нее не нашлось жизненных сил для того, чтобы справиться
со злокачественной болезнью.
Когда цивилизация
ослабевает, она, мало-помалу, погружается в сумеречное состояние. Начало этого
процесса зафиксировали Ф.Ницше в своей работе «Сумерки
богов» и Льюис в философском эссе «Человек отменяется». Оба
автора констатировали возникновение маразма (декаданса), когда цивилизация, как
старый человек, сделалась глупой,
перестала контролировать свои инстинкты, следить за собой, стала неряшливой и,
наконец, нагадила в собственную постель.
Зигмунд
Бауман,[3] ссылаясь в своей работе на Корнелиуса
Касториуса, отмечает, что проблема современного общества состоит в
том, что оно прекратило подвергать себя сомнению. Это общество не видит себе
альтернативы и не чувствует себя обязанным оправдываться. Так же и
древние старики, глядя пустыми глазами на падающий забор, и, скособочившийся
дом, машут рукой и говорят: «На наш век хватит!»
В
гибнущем обществе, где мало живых сил, не возникает никаких новых идей. Мир по-прежнему
являет собой таинственный лабиринт, полный загадок и открытий, гениальные идеи
по-прежнему носятся в воздухе, но у человечества нет ни сил, ни специальных
«органов» для того, чтобы их воспринять и потому они только и могут, что
утешать себя иллюзиями, будто всё открыто и сказано до них. Единственное,
на что способно гибнущее общество – это производить самоубийственные
технологии, да рисовать интеллектуальные узоры на пустом месте.
Но
в том, что гибнут отжившие цивилизации – еще полбеды. Трагично то, что вместе
со старыми и маразматирующими цивилизациями в небытие уходят более молодые государства (такие, как Россия),
которые могли бы ещё продолжать существовать, будь они самостоятельными, и, не
вовлеченными в бешено вращающийся адский лимб, раскрученный старым остывающим миром.
К несчастью, они оказались в тени «умирающего солнца», но, если кому-то из них
повезет, - они удержатся на периферии черной дыры, которая не успеет втянуть их в свое страшное чрево. К
несчастью, в момент раскручивания лимба, всё стремиться в центр воронки и для
того, чтобы остаться в живых, надо проявить немалую силу сопротивления.
Но
как раз силы на сопротивление и нет. Бессилие, словно «чёрная метка», стала для
современного человечества проклятием. А, ложно понятая, «свобода» - симптом
этого бессилия, - явилась доказательством невозможности вернуться к порядку и «твёрдому»
законодательству.
«Беспрецедентная
свобода, которую обществу сейчас предлагают, -
подтверждает мои слова Леви-Стросс, - пришла вместе с
беспрецедентным бессилием».[4]
Власть,
не смогшая создать что-либо
жизнеспособное, - провозгласила своим
врагом порядок, который она назвала
«тоталитаризмом». Это спекулятивное
рассуждение противопоставляет две крайности – «растекание» общества и его «замораживание».
Порядок
же являет собой золотую середину между этими крайностями. Суть
порядка или меры (уравновешенности) заключается как раз в
сохранении жизнеспособного общества, в котором присутствуют и движение и
фиксация. А это и есть НОРМА ЖИЗНИ.
Человек,
двигаясь вперед, фиксирует сделанное. Он,
стремясь к намеченным целям, претворяет
мечты в жизнь. Такова она и есть - подлинная ЖИЗНЬ. «Мы рождены, чтоб сказку
сделать былью» - так пели 30 лет назад в
живой стране, способной к развитию. Сейчас таких песен нет, потому что страна,
прежде певшая, и, строившая, - ныне стоит на месте. Не просто стоит – торчит,
как мертвое дерево. В этих условиях все старые установки делаются ненужными и
смешными, ибо их не к чему приложить. Особенно это касается современного
патриотизма.
«Патриотизм
и любовь к России, - пишет В.Пелевин в «Некроменте», - в русской душе живы и часто просыпаются, но сразу обваливаются в
пустоту, поскольку становится ясно, что их уже не к чему приложить – это как
поцеловать Марию Антуанетту после того, как силы прогресса отрубили ей голову…» Конечно,
за неимением большего, можно приложиться и к «трубе». Но зачем?
Всё
сегодня рушится, но никто не хочет ничего строить. Гении низведены до полного
ничтожества. Нет ни настоящей музыки, ни литературы – нет ничего, чем можно
было бы гордиться. Жива только «физкультура», которая является символом
бессмысленного движения в пустоте. Причём, свобода бежать в пустоте
преподносится народам, как благо, а порядок непременно рисуется черными
красками и связывается с тоталитаризмом. И такое происходит не только в России.
Недавно
один студент написал мне в письме о вреде «порядка ради порядка». Такое мог
написать только человек, который не понимает основ жизни. Порядок не может существовать
только ради порядка, потому что в этом случае это был бы «тоталитаризм». Но тоталитаризм
– это уже не порядок. Это замораживание «порядка». Точно так же, как и массовые
нарушения порядка, называемые «анархией» или «демократической свободой», также
порядком не являются.
Порядок,
как говорили древнегреческие философы – это очень хрупкая вещь, которая содержит
в себе выверенную гармонию. Гармония же всегда
сополагается с «благом», «справедливостью» и «мерой». Когда гармония, хотя бы в
одной своей части нарушается, - тогда возникает переразвитие, следствием которого
является «чрезмерность» с осложнениями в «несправедливость», «тоталитаризм» и
«анархию».
Сейчас
понимание «меры» в обществе утрачено. Да
и о какой мере можно говорить, если процветает чрезмерность во всем? В
проявлениях чувств, в агрессии, в сексуальности, в отсутствии культуры… Леви-Стросс[5]
(в вышеприведенной цитате) как раз и
говорит о подобном проявлении непонимания в гибнущем обществе, в котором
утрачено ощущение необходимости МЕРЫ.
Врагом
нового общества, - заявляет он, - провозглашена «твёрдая система», которая
сводит случайность и непредсказуемость к нулю. Сегодня ей противостоит «жидкая
система», которую даже системой-то назвать нельзя, поскольку сам термин
«система» был выработан в «твердом» обществе.
Да
и вообще все «инструменты» и «категории», на которые сегодня опирается ум, были
выработаны именно тогда – в «живом обществе», когда существовали основы и точки отсчета. Сегодня все точки отсчета сбиты,
старые системы не действуют, а новые не изобретены – в «жидком» обществе всё не
просто течёт, а плавится.
Эту
ситуацию, когда всё устремилось под уклон, пытался обосновать известный
английский философ и социолог Г.Маркузе. «Мы,
- прокомментировал он неизбежное, - столкнулись с новыми историческими
условиями, потому что сегодня мы должны освободиться от… хорошо функционирующего,
богатого, мощного общества… Назрела потребность в освобождении от общества,
которое… развивает материальные и даже культурные потребности человека..,
которое… поставляет товары всё большей части населения…».4
А
Маргарет Тэтчер, - гордость англо-саксонской нации, - подтверждая его слова, еще 20 лет назад,
заявила: «Нет такой вещи, как общество».5
Гибнущая
цивилизация перестала нуждаться в обществе. Разве это не нонсенс? Не за горами
то время, когда производство товаров вообще больше не будет нуждаться в людях,
когда вся промышленность будет настроена только на выпуск небольших партий
эксклюзивных вещей для супербогатых заказчиков.
Новая
элита не ставит перед собой целей развития общества – того, что прежде
достигалось коллективными усилиями, считалось общим делом и объединяло людей.
И, если прежде на модернизацию затрачивались большие государственные средства,
то ныне «надежды на усовершенствование… сосредоточены [только] на мелочи в
карманах налогоплательщиков».6
Эта
оскопленная цивилизация, сознательно или бессознательно обрубившая все ветви у
Древа Мира, открыто объявила о том, что ей больше не нужно общество. Это
равносильно отрицанию живым существом
своего собственного тела и жизни. Умирающая цивилизация больше не создает ни
гениев, ни лидеров, которые могли бы взять на себя ответственность за содеянное. Сегодня «в мире людей есть только другие
люди», - сказал З.Бауман.[6]
Первая
здравая мысль, которая может возникнуть в этой абсурдной ситуации – это мысль о
необходимости экстренного торможения. Но именно это и невозможно сделать,
потому что, как оказалось, в кабине
поезда, несущегося к разрушенному мосту, нет машиниста. ТАМ ВООБЩЕ НИКОГО НЕТ!
«Быть
современным, - считает З.Бауман, - стало означать… неспособность останавливаться и,
тем более, стоять на месте. Мы двигаемся… из-за невозможности когда-либо быть
удовлетворенными: горизонт удовлетворения… отодвигается от нас быстрее самого
быстрого из бегунов. Исполнение всегда в будущем, и успехи теряют свою
привлекательность… в момент достижения, если не ранее. Быть современным,
значит, опережать самого себя, находиться в состоянии постоянного
неповиновения… Это также означает иметь индивидуальность, которая может
существовать лишь как нереализованный проект».[7]
Вся
беда современной цивилизации заключается именно в этой погоне за мифическим
удовлетворением, которое никогда не будет достигнуто, потому что человек бежит
в ложном направлении. Это равносильно погоне за собственной тенью, которая мчится
впереди человека. Подобное происходит, когда солнце находится сзади. Если бы
человек повернулся лицом к солнцу – он бы понял, что его сумасшедшая гонка –
это бег за фантомом, фикция. Ему все стало бы ясно. Все вещи установились бы на
свои места. Но как же трудно сделать такой «поворот». Как сложно преодолеть
инерцию привычного движения.
СЕГОДНЯ СПАСЕНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ЗАКЛЮЧАЕТСЯ В
ПОНИМАНИИ НЕОБХОДИМОСТИ ПОСТЕПЕННОГО ТОРМОЖЕНИЯ. ЧТОБЫ ЭТО СДЕЛАТЬ – НАДО
ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВОЛЮ. ЧТОБЫ ВОЛЯ ПОЯВИЛАСЬ – НЕОБХОДИМО НЕСГИБАЕМОЕ НАМЕРЕНИЕ.
ЧТОБЫ ПОЯВИЛОСЬ НАМЕРЕНИЕ – ВАЖНО ПОНИМАНИЕ СМЫСЛА ЭТОЙ НЕОБХОДИМОСТИ.
«Всё
это правильно, - вздохнет кто-то, - но, наверное, уже поздно. Да и как это
сделать? Подставить несущемуся поезду подножку?» Вот это рассуждение и
есть признак бессилия.
Когда возникают растерянные вопросы - «как?»,
«кто?», «зачем?» - это означает, что нет ни понимания, ни осмысленности, ни
намерения, ни воли. Знающие люди так не
рассуждают. Они говорят: «Теперь или никогда», «если не я, то кто!» - и лезут в
пустую кабину машиниста, беря на себя ответственность за человеческие жизни.
[1]
- М.Юрсенар. Воспоминания Адриана. М., 1988. – С200
[2]
- М.Юрсенар. Воспоминания Адриана. М., 1988, - С.198
[3]
- З. Бауман. Текучая современность. СПб., 2008. – С. 29-30
[4]
- Цит. по: З.Бауман. Текучая современность. СПб., 2008. – С.29-30
[5]
- Цит. по: З.Бауман. Текучая современность. СПб., 2008. – С. 29-30
[6]
- З.Бауман. Текучая современность. СПб,. 2008. – С. 37
[7]
- Там же.
Комментариев нет:
Отправить комментарий