суббота, 26 июля 2014 г.

ПАРАД ПРИЗРАКОВ

-- Ведь есть же какие-то пределы?
 -- Вот тут вы не правы... Пределов нет. Каждый способен на что угодно, буквально на что угодно.
                                     Олдос Хаксли. Обезьяна и сущнос

ВОСПОМИНАНИЕ О ВОСПОМИНАНИИ ВОСПОМИНАНИЯ
Если ты не способен создать ничего нового – остается одно – плакать о старом…

 
«Сие шепнувшее душе воспоминанье о милом, радостном и скорбном старины…» (Жуковский)
 
Когда уходит «титан» - великий человек, оставивший после себя огромное духовное наследство – мир и небеса содрогаются.


«И померкло солнце и завеса в храме разодралась посредине…» (Ев. От Луки. Гл.23, ст.45)


Это происходит потому, что уходит не только  сам человек, но и весь его огромный, поразительный, волшебный мир, на 90% скрытый от всех других людей. Уходят его знания, тонкое понимание вещей, мудрость и хрупкая, построенная огромным трудом самодисциплины и выдержки, гармония, которая тщательно охранялась от бессовестных и беспощадных взглядов черни. И вот, наконец, эта чернь получает доступ к «телу». Она слетается, как стая воронья, когда человека и его мира уже нет и начинает «вспоминать» и интерпретировать жизнь гения.

Когда о гении говорит дурак, то получается так, что вроде бы и гений был тоже дурак, подстать говорящему, который пытается на титаническое изваяние  натянуть свои розовые детские штанишки с бантиками. Спроси такого человека, как может он знать, чем жил гений, как он собирал себя в течение жизни, какие битвы он выдерживал с дураками, которые упрощали, били и искажали его и  наделяли такими качествами, которые превращали гения в полную его противоположность.

«Посмотрев в зеркало, я вскрикнул и сердце моё содрогнулось: ибо не себя увидел я в нём, а рожу дьявола и язвительную усмешку его… Мои враги стали сильны и исказили образ моего учения, так что мои возлюбленные должны стыдиться даров, что дал я им». ( Ф.Ницше. Так говорил Заратустра )
 
Наше общество породило примечательный феномен –  тип людей, которые, не создавая ничего нового,  питаются воспоминаниями о прошлом. Род людей, обитающих в склепах и собирающих прах. В настоящем, полагают они, нет ничего, о чем стоило бы поговорить. Поэтому они вспоминают о том, кто и как жил когда-то, с кем спал, что ел, чем болел и обязательно – как умер  (для них это – главное). Они вспоминают любовно о том, что было когда-то и о том, чего вообще никогда не было. Они выставляют напоказ старую рухлядь в виде затасканных фраз их старых кинофильмов, выкапывают какие-то древние формулы, моды, традиции, изжившие себя, и всему этому дают странные, кособокие оценки, опираясь на свои скудные знания. Где они черпали эти знания? На рынке? В сомнительных журналах? В интернете?

И всё бы ничего, если бы люди эти сидели в своих склепах в теплой компании и тихо плакали над старым утраченным  миром, запивая тоску стаканом водки. Но беда в том, что работают они в средствах массовой информации и, к несчастью, формируют характер и личность  современников.

 «Мы …видим  группку людей. Она состоит из четырёх мужчин, заросших густыми бородами… и двух молодых женщин; все они возятся с лопатами – кто внутри открытой могилы, кто рядом…» (О.Хаксли. Обезьяна и сущность)

 Воспоминательная жизнь в наших СМИ сегодня разлилась, словно река в половодье и постепенно начала поглощать жизнь реальную.
 
«Телевспоминатели» дошли до того, что чуть ли не празднуют юбилеи своих воспоминаний. Они вспоминают то, что чувствовали год, пять лет назад, соприкоснувшись с тем или этим. Они по-хозяйски «берут» событие или умершего человека, поворачивая его, как вещь, то так, то эдак. Они мало что понимают в творчестве гения или в смысле свершившегося события, но для них это и не важно, потому что главное для них - это чувство, которое настигло их, когда факт имел место. «Эмоция» – так это называется сейчас. В нашем оскудевшем духовно обществе эмоция – это святое! Но ничто так не искажает реальность, как эмоция исследователя.

И вот эти люди начинают расписывать «факт» прошлого во всех красках, наделяя его в своих воспоминаниях, свойственными только им, гадкими качествами. Так рождаются анекдоты, на которых воспитывается наивная телепублика. «Кто такой Сталин? Это тот, который трубку курил и людей расстреливал за каждым углом». «Кто такой Ленин? Это тот, который развязал гражданскую войну и умер сумасшедшим» «Кто такой Тургенев?  Это который написал «Муму»». «Кто такой Адриан? Это гомик».

Жизнь наша телевизионная складывается, как по Шекспиру: это «история, которую пересказал дурак…» Современный теледурак  бесконечно долго, любовно и утомительно перебирает свои воспоминания о «Колобке», о «Муму» и о мумми-троллях, наделяя реальных героев своих «эссе» качествами сказочных персонажей. И как мило и просто у них всё получается. Они и сами восхищаются тем, как хорошо и сладко они вспоминают. Как удачно  все вписывается в их тесные и узкие мировоззренческие рамки.

«Я непременно приду сюда завтра… и буду счаастлив, припоминая вчерашнее. Уж это место мне мило. Я даже один раз заплакал от воспоминанья… почем знать, может быть, и вы тому назад 10 минут плакали от воспоминанья…» (Ф.М.Достоевский. Белые ночи)

«Воспоминание, - пишет Ю.Манн в статье «Боль о человеке», - неотделимо от фантазирования. И кто скажет, что в нём реальность, а что – фантазия? Воспоминание стирает границу между тем и другим, а бывает и так, что оно выдает за реальность то, что являлось призраком».

Куда направлен взгляд нашего общества? На созидательное будущее? Как бы не так! Сегодня мы смотрим только в прошлое. Мы занимаемся спиритизмом, вызывая к жизни призраков. Это говорит о том, что реальной жизни у нас нет. А что есть? Извращенное пристрастие к некрофилии – любовь к мёртвому. Точно так же почитали мы и Христа – не живого человека, а призрак, который сами же и сотворили. Мы не знаем его учения, но зато знаем, что его распяли. А это, как раз, и не столь важно.

Герой Достоевского, потерявший ориентацию в мире, путавший реальный мир с фантазией, говорит: «Знаете ли, Настенька, до чего я дошел? Знаете ли, что я уже принуждён справлять годовщину своих ощущений, годовщину того, что было прежде так мило, чего в сущности никогда не бывало…» (Ф.М. Достоевский. Белые ночи)

В последнее время мы не живём, а вспоминаем о том, как мы жили прежде.  Мы вспоминаем свои чувства по поводу того, что было. Мы словно насильственно гальванизироуем себя, проверяя, живы ли мы ещё или уже нет?  Мы вспоминаем всё подряд. 

Мы сделали массу телепрограмм, тема которых – «Как мы жили тогда, когда были ещё живыми?» И вот мы копаемся в этой помойке, пережёвывая то, что уже было пережёвано тысячи раз, пытаясь реанимировать старые ощущения силы и радости, которые переполняли нас когда-то в прошлом.  

Мы вспоминаем старые дворы, старый футбол, старую науку, старый театр, когда он был храмом, а не вертепом, старые колбасу и водку, старые сигареты. Мы любовно нянчимся со старыми людьми, которые могут ещё что-то добавить к затасканным и надоевшим всем воспоминаниям о старой «любительской» колбасе. То, что мы делаем, называется «сотрясением праха».  Мы уподобились жене Лота, которая оглянулась на прошлое и окаменела.

Сегодня наше общество представляет собой изваяние – род соляного столба, который называется - «человек, который был…»  Мы не живём, потому что жить нам  нечем. За последние 20 лет мы не создали ни новых идеалов, ни новых героев. А тем, кто преуспел, как оказалось, говорить не о чем.

А о чем может сказать человек, который всю жизнь шёл только коммерческим путём? Он может предоставить публике только бухгалтерский отчёт о своей жизни. Кто его будет слушать? Кому интересно знать, как он заработал свой первый рубль и свой первый миллион? Он и говорит-то обо всём, как бухгалтер – всё у него одна выгода на языке.

Чтобы что-то сказать – нужно идти путём сердца, а не коммерции. А вообще, каждый должен говорить только за себя. Пусть твой рассказ будет нуден и никому не нужен, но зато ты не извратишь подлинные факты своей однобокой интерпретацией и не исказишь усилий гения, пририсовав его творению своей шкодливой рукой идиотские усики. Лучше уж рассказывать о своих высоких чувствах по поводу первого личного «заработанного» миллиона, чем пытаться фантазировать на тему «убогого и тяжелого в быту» гения.

Оставь гения в покое! Откуда ты, бухгалтер, знаешь, как живет человек сердца? Ты – голая цифра! О чем ты можешь судить в этой жизни, кроме прибыли? Ты сегодня поднялся высоко. У тебя в руках деньги и власть. Почему же ты не создашь ничего нового и не вдохнешь жизнь в окаменевшее общество? Ты, возомнивший себя Мастером и Демиургом, посмотри на то, что ты «сотворил». Наше ущербное общество – это дело твоих очумелых рук! Почему ты наводнил все средства массовой информации третьесортным «мылом», сомнительными «новостями», глупыми сериалами и никому не нужными воспоминаниями? Да, ты богат. Но беда твоя в том, что ты не можешь создать ничего стоящего. Ты не можешь вложить содержание в форму, которую слепил из ошмётков старого мира. Ты не можешь этого сделать, потому что ты – бухгалтер и занимаешься не своим делом. Ты можешь только вспоминать о том времени, когда ты был живым и слезливо ностальгировать по этому поводу. Но ты не знаешь, что и сегодня еще остались живые люди, которые не хотят жить прошлым и которым тошно смотреть весь твой телевизионный бред.

«Сбившись с тропы, караваны попадали в зеркальную ловушку. Ловушку, которая никогда не выпускает добычи. Но откуда им было знать об этом? Вокруг ничего не изменилось, только жизнь превратилась в призрак, в тень, отброшенную беспощадным солнцем. Караван тонул в белом мертвенном блеске и верил, что идет вперед. Переселялся в вечность, но считал себя живым… Они шли к колодцу, которого нет». (Антуан де Сент-Экзюпери. Цитадель)

Прошлое у каждого своё. И мои воспоминания о прошлом совсем иные, чем воспоминания бухгалтера. Слушая его воспоминания, я не узнаю своё прошлое, потому что уже тогда мы жили на разных планетах и в разных мирах. Поэтому мне так противны его воспоминания, когда он с нежностью вспоминает о том, как «варил джинсы» в сложных условиях социалистического режима и как заработал свой первый рубль.

Он с наслаждением чествует свои прошлые грёзы, потому что сегодня ему сказать не о чем, потому что руки его пусты, потому что в погоне за наживой он обнёс сам себя и вот теперь он нищ и публично демонстрирует всему миру свою наготу.

«Передай Диогену, - сказал Александр Македонский своему слуге, умирая в богатом Вавилоне, - что я умер нищим…» Так сказал человек, завоевавший пол мира.

Нищета бухгалтера легла тяжелой тенью на всё общество, которое сделалось его дурной копией. В этом обществе стало не только трудно жить, но и сложно дышать. И не только из-за физических трудностей, но из-за нищеты духа, которая превратилась в отличительную особенность моих современников. Нищи те, кто могут рассуждать только о деньгах, налогах, да сплетничать о последних новостях, в которых нет ни одного достоверного факта, на который можно было бы опереться в своих выводах.

Чтобы не говорить правды – лучше предаваться воспоминаниям. Вспоминать воспоминание.

«Потом новое воспоминание  о воспоминании старом может стать пищей для воспоминания новейшего – и так до бесконечности. Мечтательность сама себя порождает и усиливает». (Ю.Манн. Боль о человеке)

«Мыльная опера» воспоминаний, постоянная публичная «стирка грязного белья» умерших. Похоронная контора. Перемывание старых костей. Одиозные оценки деятельности людей, которые сотворили этот мир. Ведь это ты, бухгалтер, обнажаешься перед обществом во всем своём сомнительном естестве. Ведь это ты демонстрируешь всем свои убогие воспоминания и даешь прошлому свои убогие оценки. Нет, гения ты не скомпрометируешь. Твоя оценка – это приговор самому себе.

«Вы самонадеянны, - сказал я им, - вы изучили танец теней на стене и уверились, что обладаете знанием. Шаг за шагом прослеживаете вы ход теоремы, забывая о том, кто положил свою жизнь на то, чтобы ее создать. Вы читаете следы на песке, не понимая, что прошел человек, которого разлучили с его любовью. Вы изучаете, как из мёртвых элементов возникает жизнь, забывая о живом человеке… Не подходите ко мне, рабы, - в руках у вас жалкие молотки, но вы возомнили, что создали и пустили в плаванье корабль!»

Но во всей этой истории есть и еще одна составляющая – психологическая. В основе жизни человека или  людей в целом лежит «гармония – между внешним миром и внутренним, между поступками и волей, между мыслью и воображением. Если же берет верх что-либо одно, равновесие нарушается и все развитие человека (или людей) получает однобокое, искаженное направление». (Ю.Манн. Боль о человеке)

Жизнь воспоминания (если она чрезмерна) уничтожает жизнь подлинную. А это уже болезнь. Человек не может жить только воспоминаниями. Спросите у стариков – счастливы ли они, вспоминая прошлое? Да они всё бы отдали за то, чтобы снова начать жить и действовать. Никому не нужны пустые воспоминания, даже о былом величии. Особенно о былом величии. Это история Иова, который, сидя в проказе на углях своего дома, вопиёт, плачет об утраченном и вопрошает Бога: «За какие грехи ты лишил меня всего этого?» Воспоминания о былом величии в положении, когда ты болен, наг и обесчещен – невыносимы. Но нам сыплют и сыплют соль на раны. Тонны соли. Только потому, что больше не о чем сказать.
 
А если говорить не о чем, можно наладить конвейр воспоминаний. Воспоминание – неисчерпаемо. Это, как говорил Ницше, вечное пережёвывание жвачки прошлого, которое привязывает человека, словно корову, к старому месту, с которого он не может сдвинуться.

«Воспоминание безмолвно предо мной свой длинный развивает свиток…» (А.Пушкин)

Почему бы не сделать из воспоминаний «сериал на мыле»? Почему бы не наладить конвейр воспоминаний, подобно тому, как был налажен конвейр сериалов, основанных на уголовных делах? Всё это хорошо тем, что безотказно работает и не требует усилий и размышлений. Механизм запущен, а в результате мы получаем странные поделки, далекие от жизни психически здоровых людей. Мы получаем виртуальный мир, который не соответствует реальности только потому, что мир этот создают «бухгалтеры», не имеющие никакого отнлошения к творчеству.

Дети и наивные люди, глядя на эти сомнительные изделия, вводятся в заблуждение. Вырастает новое поколение «искусственных» людей, полностью оторванных от реальной жизни, с искаженными взглядами и психикой.

Нового давно уже ничего нет. Мы питаемся даже не отбросами, а имитацией продуктов, которых не существует в природе. Наша жизнь – это существование на свалке среди старых обломков.  Наш самолет давно рухнул, а мы все бродим среди истлевших руин, пытаясь найти фрагменты старых воспоминаний, которые когда-то были жизнью. Устанавливается порочный круг, когда один призрак питает другой и выстраивается вереница призраков.
Как сказал В.Белинский, мечта о прошлом – это «унылое, медленно текущее, никогда не оканчивающееся настоящее, которое оплакивает прошедшее и не видит перед собой будущего».


Комментариев нет:

Отправить комментарий