НИЩЕТА

-- Ведь есть же какие-то пределы?
 -- Вот тут вы не правы... Пределов нет. Каждый способен на что угодно, буквально на что угодно.
                                Олдос Хаксли. Обезьяна и сущность

                                            

 «Жизнь домохозяина – истинное рабство.  Но свободен по кинувший дом».  Буддийский текст

                                                                                                                      

 Ты – знаешь, куда идешь. Что тебя направляет? В основном – необходимость. Еще… нищета.

 Ты идешь туда, где ты можешь получить то, чего тебе не хватает и, ликвидировав недостаток, получить удовлетворение. Вся наша жизнь (не важно, богаты мы или бедны) имеет своим основанием нищету. Мы идем туда, где нам воздается. Все мы жаждем этого воздаяния. Одни – большего, другие – меньшего.

 В основе нищеты, словно игла в кощеевом яйце, притаился страх. Страх умаления, исчезновения, гибели. Эта внутренняя нищета заставляет одних становиться олигархами, других – обжорами, третьих – искателями наслаждений, четвертых – искателями приключений, пятых – искателями нового, шестых – искателями знания, седьмых – искателями сокровенных истин. Все эти искатели оказываются движимы своей нищетой, в основании которой затаился первобытный страх – страх небытия. Все мы танцуем свой танец на краю бездны…

        Именно поэтому самой первой этической заповедью всех мировых религий была заповедь нищенствования. Адепты всех без исключения религий должны были просить милостыню. Этого не стеснялся тибетский  Миларепа и все индийские праведники, странствующие по миру нагишом. Милостыней питались Будда Шакьямуни и Христос, и все апостолы, приобщившиеся вслед за учителем к этому странному образу жизни. Нищенствующими орденами были: орден доминиканцев («псов господних») и францисканцев. В царской России привечали 

нищенствующих и странствующих, ходящих по морозу в рубищах и веригах.

       Но, если мы, простые смертные, что-то делаем, исходя из собственной нищеты, и движемся куда-то в стремлении восполнить свою нищету, сделав ее полнотой, то «странные люди», наоборот,  идут к нищете сознательно. Так они поворачиваются лицом к своему страху. Нищенствование учит их не бояться.  Испокон веков их молитвой было:

                     Я уже отдан Силе, что правит моей судьбой.

                     У меня ничего нет и потому мне нечего защищать.

       В нищенствовании они обретают тот самый покой, какого у них не было в то время, пока они были богаты и владели собственностью. Этого покоя нет и у нас. Мы всю жизнь гоняемся за тем, что может нас восполнить и отвратить страшный призрак нищеты. Но от этого неудовлетворенность только усиливается.

        В древности говорили людям, одержимым кошмарами: не убегайте от пугающего образа, повернитесь к нему, взгляните своему страху в лицо…

        Больше всего остального нас убивают страхи. В психологии эти страхи называют «базальными».  В их основе лежит страх смерти. Пытаясь отдалить ужасное,  мы предпринимаем самые немыслимые аферы, строим хитроумные схемы, обманываем, убиваем, накапливаем излишки «на черный день». В результате все наши дни становятся «черными». Но именно это наше кручение все больше усиливает страх и нашу тайную тоску от того, что мы крутимся впустую.

        «Человек без определенного места жительства» - нищенствующий человек, потерявший все, на удивление спокоен, У него нет ничего. Он умалился до невозможности, но его лицо часто неизмеримо более счастливое, чем озабоченная, нахмуренная, порой перекошенная физиономия какого-нибудь босса. Боссу есть, что терять. Бомжу терять нечего. Он так спокоен и счастлив в своем нищенстве, словно он, наконец, пришел домой. Этот парадокс удивителен.

Нищий фактически обретает святость. Он становится философом. Он приближается к природе и совершенно не боится умереть. Его жизнь по-настоящему трудна и все-таки он-то как раз и знает, что такое настоящее счастье. А настоящее счастье абсолютно каждого человека заключается в избавлении от страха.

       Для того, чтобы избавиться от страха и всевозможных потерь, люди пьют алкоголь и принимают наркотики, злоупотребляют сексом и коллекционируют особняки. Они никогда не избавятся от страха. Они всегда будут жить в пустыне, всегда будут жаждать и гоняться за миражами. Страх не оставит их никогда, потому что они оказываются привязанными к нему тысячью нитей.

        Страх в тибетской традиции был олицетворен в образе ужасающего бога Джигдеда-разрушителя (ужасающего, гневного). Тибетские ламы рекомендовали своим ученикам созерцать этот образ до тех пор, пока он не материализуется.

Появившись однкажды перед человеком в момент медитации, он  начинал являться все чаще, обретая все большие подробности, становясь все более ярким, четким и реальным.

Один из адептов по имени Дадул, смертельно больной проказой и умиравший от страха, встретился с ужасающим, когда жил одиноко в горах. Сначала он взывал к нему перед изображением, затем Джигдед стал материализовываться перед ним и беседовать с ним. Дадул понимал, что это божество – олицетворение его собственного страха. Он воплощал в себе то, чего этот человек больше всего боялся.  Дадул повернулся к своему страху лицом, он взглянул на него и он разговаривал с ним.

        Со временем образ гневного божества рассеялся и Дадул увидел лишь энергию своего страха в виде облака или дыма. Это было то, что мы называем желанием, чувственностью, стремлением к разрушению, ненавистью, страхом потерять жизнь. Это был мир форм и идей, заполняющих пустоту и порождающих суетные фантомы, появляющиеся и растворяющиеся в ней словно разноцветные пузыри.

Дадул постиг страх экзистенциально (отрешенно) как трепет всех живых существ мира перед исчезновением. Существ, которые стали жертвами лихорадки личного существования, жертвами  борьбы за сохранение того «я», которое гневное божество силой забирало у них, чтобы сделать себе ожерелье из их черепов.

        Дадул понял, что он был заложником этого ужасающего божества. В момент  прозрения земля содрогнулась, камни, закрывающие вход в пещеру осыпались и Дадул снова увидел мир, понимая, что больше всего на свете он боялся именно этого мира - всего, что в нем было. Из-за этого страха он не видел всей его красоты, а только ужас, язвы и безобразие. Еще он понял, что обречен жить в этом царстве «ужасающего бога», но что это всего лишь мир форм, некая завеса, которую можно отодвинуть. Дадул больше не боялся и болезнь покинула его.

        Когда современные психологи говорят «простые вещи» - у меня волосы на голове встают дыбом. Сделайте то-то и то-то и  вы восполните свою нищету. Глупости! Никуда она не уйдет до тех пор, пока вы не осознаете, что нищи и не повернетесь к ней лицом.

        Александр Македонский пришел к пониманию этой истины лишь на смертном одре. Диоген знал об это всегда, потому что был мудр. Диоген, как известно, был нищ, а Александр Македонский – сказочно богат. И, тем не менее, последними словами великого полководца были  сожаления по-поводу того, что погоня за богатствами мира отняла у него всю жизнь.

 «Передайте Диогену, - сказал Александр, - что я умер нищим». 

Удивительно, что те же самые слова произнес и Наполеон. «Мне никогда ничего не принадлежало в этом мире», - сказал он. «В этом мире мы всего лишь гости, странники», - так говорил Иисус.

       Я, пожалуй, скажу крамольную вещь, но чего не сделаешь во имя истины. Наши ортодоксы много говорят по поводу бессмертной нашей души. Якобы, мы умрем, а душа останется. Я бы сказала, что это очень дерзкое заявление. В действительности, обычным людям совершенно нечего оставлять после себя, так как их душа на удивление расплывчата и неопределенна.  Алиса Бейли (со слов «Тибетца») говорила, что обычным людям душа дается только в «аренду» и только великие души (махатмы) и мудрецы владеют собственными душами.

Как ни кощунственно это сравнение, но разница, примерно, такая же, как своя квартира и съемная. Если человек создает проводник, соединяющий его с душой,  и душа начинает проявлять себя в нем – то, в таком случае, душа остается с человеком и именно о ней можно сказать, что она бессмертна. В других случаях душа отделяется, оболочки распадаются и человек умирает весь без остатка. Оболочки еще некоторое время живут, носятся в пространстве, но и они тоже распадаются. Это к слову о полной нашей нищете и о том, что ничего в этом мире нам не принадлежит. Но в наших силах перестать быть нищими.