Манекены Елена Де-Бовэ
«Манекен – это фигура в форме
человеческого корпуса…
Кукла в рост человека,
предназначенная
для демонстрации одежды».
С.И.Ожегов.
Толковый словарь русского языка
Манекены не в силах выдумать ничего нового и потому их
существование было распланировано кем-то
заранее - тем, кто вложил программу в их пустые головы. По этой программе они безмятежно
живут, имитируя человеческую жизнь, и их
красивые, кажущиеся значительными, лица пусты, спокойны и однообразны.
О! Они благодарны Тому, кто создает для них программы,
потому что этот Великий вдохновляет их
на жизнь, даёт ей смысл и определяет очередность движений, улыбок и фраз. Без Его
программ она была бы совершенно невообразимой. Именно поэтому манекены трепетно
почитают Того, кто осчастливил их своим СМЫСЛОМ. Они поклоняются ему, сочиняют
для него торжественные оды и сопровождают каждый его вздох и движение
торжественными песнопениями, преданными взглядами и восторженными
аплодисментами.
Манекены не могут думать – они берут только данность,
продуманную за них неведомыми Великими Существами, создающими где-то, в особых нечеловеческих
сферах, сложные программы. Манекены видят только то, на что им указывают Высшие
Люди и то, что лежит на поверхности. Если чего-то не задано заранее – того для
них не существует. Так танцуют они изо
дня в день, из года в год, привычно повторяя затверженные движения, не делая
даже попытки внести в свой танец что-то новое и необычное.
 |
| МАНЕКЕНЫ |
Они танцуют ровно, спокойно, не впадая ни в тоску, ни в
скуку, ни в отчаяние, равнодушно повторяя одни и те же повороты, выверенные до
миллиметра, до микрона, произнося готовые слова и фразы, одобренные Создателями Программы. Им заранее известно,
чего можно ожидать от того или иного манекена. А, если манекен поступает иначе,
то это значит, что он – вовсе не манекен, а «другой». «Другой» – это человек, от которого можно ожидать всего,
что угодно – даже разрушения спокойного и налаженного механического мира.
Манекены танцуют в огромном светлом зале, залитом яркими
переливающимися огнями, и земля не горит у них под ногами. Они танцуют, не зная
ни печали, ни радости, ни отчаяния. Они танцуют просто потому, что кто-то
«завел» их и велел танцевать. Манекены
танцуют, потому что иначе не могут. Потому что внутри – пустота. Руки их холодны и сердца не бьются. Ничего
нет в их глазах, кроме плоского выражения довольства и сытости.
Они не хотят ничего, потому что у них всё есть. Главное – у них есть ПРОГРАММА. Остальное
неважно. Они знают, что ПРОГРАММА – это их религия! Есть только одна проблема,
которая беспокоит манекенов – Человек… Магическое и опасное слово. Манекены
останавливаются и смотрят с недоумением, когда кто-то произносит его. Человек – это нечто удивительное,
непредсказуемое и парадоксальное. Человек когда-то создал манекенов – он же
может их и разрушить. В этом заключается его опасность. К счастью, он слаб. «Он
слаб, - спокойно говорят манекены. – Как это кстати!»
 |
| МАНЕКЕНЫ |
И все-таки вкрадывается тень страха в их полусонное
существование. Они танцуют, подают друг другу красивые руки с посеребрёнными
ногтями идеально овальной формы, благоухают духами, улыбаются блестящими
силиконовыми губами. Они ходят парами, склоняются друг к другу, привычно ловя
ухом ничего не значащие слова, отвечая ничего не значащими фразами. Они строят
свои жизненные коллизии так же, как у «людей» - заключают «договоры», решают «проблемы»,
совершают «поездки». И много бывает
приключений в их жизни, много страстей. Но страсти эти мертвы, как мертвы сами
эти манекены.
Кто-то «завел» их, пустил в зал и они движутся ради
самодвижения, повторяя слова и жесты, подсмотренные когда-то у людей прошлого,
протестированные и включенные в Программу. Они беседуют, равнодушно опуская
длинные ресницы, и смотрят на Человека, который вдруг так некстати забрел в их
силиконовое царство. «Как он сюда попал? – спрашивают их удивленные взгляды. –
Кто его ПУСТИЛ?»
Ах, этот Человек! Манекены спокойны и невозмутимы. Они
танцуют группами. Они обмениваются взглядами и предположениями. Кивают они и
Человеку. Но тот почему-то смотрит с ужасом на их прекрасные лица. Он что-то
ищет в их неживых глазах. Он видит их прекрасные тела, яркие одежды и ему
становится страшно в мире оживших призрачных статуй, скользящих бесшумно сквозь
него.
Всё движется в зале, насыщенном дорогими ароматами:
поднимаются и опускаются руки для приветствий, струятся мягкие ткани, теплый
воздух окутывает пространство – тишина, покой, молчание… Человек застывает в
мире манекенов, подобно мраморному изваянию. Он подавлен и опустошен обилием масок
и теней. Он не знает, КУДА ему идти и ЧТО делать. Он не понимает сам себя и
чего-то хочет. Но чего? Он не может вспомнить… Может быть, свежего ветра или
бури, или палящего пламени.
Человек не принимает, движущийся перед ним, эластичный мир
комфортных улыбок и нечеловеческого спокойствия. Всё это напоминает ему
кошмарный сон, от которого хочется проснуться в одно прекрасное летнее утро,
чтобы увидеть снова лес и поле, услышать голоса поющих птиц и ветер, шумящий в
деревьях у реки. Почувствовать аромат сирени и цветущего шиповника…
Несчастный, он думает, что спит. Но, увы, перед ним –
реальность, которую следует принять и в которой надо жить, забыв о цветах и
свободе. Некрасивое лицо человека становится ужасным. Он в отчаянии смотрит на
мертвые фигуры, упражняющиеся в однообразном ритме методичной жизни, на их
спокойные бессмысленные движения и руки его тянутся к вискам. Голова его разламывается
от боли и отчаяния. Ему становится страшно оставаться в этом мире красивых и
благополучных манекенов.
Человек… Он стоит растерянный и уже убитый в море огней и
движения. Его лицо искривляет судорога. Ему хочется кричать, но он только тихо
шепчет: «Люди…» Манекены обмениваются недоуменными взглядами: «Люди? Какие
люди? Что нужно этому человеку? Что его беспокоит? Почему он смотрит так
странно? Что происходит в его вечно пылающей голове? Отчего его всегда что-то
ищущие глаза потемнели и ввалились? Он молчит и не откликается на приветствие.
Он не подает руки в реверансе. Он… не кланяется».
Человек, действительно, молчит. Он чувствует себя пришельцем
на чужой планете. Ему плохо и душно в спертой атмосфере танцующих манекенов.
Вначале он пытался подражать их движениям, но быстро изнемог и это последнее усилие опустошило его и отняло
последние силы. Он ищет живые лица и осмысленные глаза. Вот, кажется… Нет.
Эластичная улыбка изогнула перламутровые губы – тот же блеск, та же
неподвижность. Та же, внушающая отвращение, «красота».
 |
| МАНЕКЕНЫ |
Очаровательная белокурая дама в сложном наряде изящно
склонила лебединую шею к другой восхитительной даме, меланхолично
остановившейся возле хрустального столика с фужером шампанского в тонкой белой
руке. «Как вы думаете, что нужно этому Человеку? – спросила она. – Почему у
него такой БЕСПОКОЙНЫЙ вид? Почему он
всем заглядывает в глаза? Чего он ищет?»
«Сумасшедший…» - обронил кто-то и море голо заволновалось
снисходительными улыбками. «Сумасшедший, сумасшедший», - зашелестело в разных
концах зала и поползла змейка шепотков, прорываясь ядовитыми смешками. Значительные взгляды встречались, перелетали
с одного лица на другое и значение этих лиц было одно – «ВНЕ ПРОГРАММЫ».
 |
| МАНЕКЕНЫ |
А Человек не может жить. Он не может дышать,
наэлектризованным эластичными телами, воздухом. Он не выдерживает и поднимает
руки к небу. Он кричит хрипло и некрасиво. Он кричит не так, как ПРИНЯТО. Он
кричит «неэстетично». Кричит из последних сил. Это его предсмертный крик. Это
рев насмерть раненного тигра. Он кричит, погибая, сопротивляясь смерти и,
все-таки, погибая.
Это - крик отчаяния, бессилия и боли Человека перед чем-то
несокрушимым и страшным, как стена, об которую уже до костей разломан череп, и
в которую невозможно больше биться. Пот градом катится с него, жилы вздуваются
на шее веревками - колени слабеют и воздуха не хватает. Манекены останавливают свой
танец и с любопытством смотрят на сумасшедшего, который вывихнулся из ПРОГРАММЫ
и теперь не может продолжать жить. Они смотрят на него, как на САМОУБИЙЦУ…
Они понимают, что Человек умрет. Они ждут, когда он умрет с
тем, чтобы достойно похоронить его, а затем, понимающе покачав головами,
возобновить свое привычное движение.
«Живым – живое, - скажут они, подражая мудрецам, - а мёртвым – мёртвое!»
и станут продолжать свою мёртвую жизнь, не задумываясь о том, кто мертвее –
мёртвые или они - манекены… Впрочем, манекены любят мёртвое и с удовольствием
хоронят своих мертвецов, наделяя последних всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами.
А Человек в последний раз взмахивает руками, хватаясь за
горло, вздувшееся от напряжения, и с размаху падает на блестящую мозаику пола. Минуту стоит тишина… Затем приходят двое в
черных элегантных фраках и тихо уносят тело…
 |
| МАНЕКЕНЫ |
Возобновляется привычный ход «жизни» с выверенными движениями
и словами. Улыбаются вечными, неизменными улыбками коралловые, перламутровые и
карминные губы. Подаются и отнимаются руки в кольцах и драгоценных, позванивающих
браслетах.
Человек… странное существо. И всегда он ВНЕ ПРОГРАММЫ. Он
непонятен, но чем-то привлекателен. В его глазах мерцает какая-то таинственная
жизнь. Манекены слышали, что Человек умеет ЛЮБИТЬ, а ЛЮБОВЬ, - они тоже это
слышали, - является наивысшим счастьем и благополучием. Манекенам оно неведомо? Как бы не так!
Манекены всё могут постигнуть рассудком.
Но, рассуждая так, они не понимают, что любовь не
рассудочное, а вовсе безрассудное чувство. Его нельзя привить манекену, как
нельзя привить живую ветвь на иссохшее дерево. Кесарю – кесарево, манекену –
манекеново, а человеку – человеческое за все его мучения, страдания и боль
отчаяния. За все это ему – крылья!
«Галиматья! – говорит один раздушенный манекен другому. –
Сказки! Никакой особенной любви – не существует!» - он усмехается одними губами, откидывая
гриву густых черных волос. - То, что называют «любовью» есть просто секс. Чем
круче секс – тем сильнее страсть! Займемся любовью!»
 |
| МАНЕКЕНЫ |
Сделав это умозаключение, блестящий красавец схватил за
талию голубоглазую «Барби», впился в нее пронзительным взглядом и они слились в
глубоком поцелуе. «Это – любовь! –
удовлетвоернно заявил манекен. – Это – страсть! Это я понимаю!»
«Барби» не изменилась в лице, лишь спокойно расправила
примятое блестящим кавалером прекрасное платье и, равнодушно улыбнувшись,
послала ему воздушный поцелуй. «Я тебя люблю, - холодно сказала она. – Ты –
мужчина. Я – женщина. Между нами – любовь!»
 |
| МАНЕКЕНЫ |
И она ушла прочь, постукивая тонкими каблучками по мозаике
пола, разметав по плечам золотистую копну волос.
Так танцевали манекены – долго и правильно. Танцевали строго
по ПРОГРАММЕ. Но что-то скучно становилось им. Не так глупы были они, чтобы не
понять, что Человек – это нечто иное, чем они, что Человек живет, а они
прозябают. Он живет по другим законам,
которые находятся ВНЕ ПРОГРАММЫ. Ему плохо
и трудно, но он не хочет слыть манекеном
даже в том случае, если ему грозить гибель. Почему?
Это слегка коробит манекенов… И они смотрят
равнодушно-презрительно на гибнущих в их душной атмосфере людей. Вот упала еще
одна женщина. Вот еще одно сердце не выдержало… «Слабаки! – думают манекены,
танцуя, и, кланяясь друг другу…
Но вдруг что-то пронеслось в наэлектризованном воздухе. Что?
Ветер? Откуда? Движение остановилось и манекены вдруг расступились перед
появившимся перед ними человеком в золотых латах и шлеме. Он был огнегривый,
этот человек – со смелым и прекрасным лицом. Он встал, крепко опираясь о землю,
сильными ногами, окинул зал пронзительным взглядом и вдруг захохотал, глядя на
тупо-значительные лица манекенов, удивленно смотревших на него. И, чем больше смотрел этот человек – тем
сильнее сотрясал его хохот, громом катящийся по самым дальним закоулкам зала.
Переглянулись манекены удивленно и дрогнули их ряды.
Наконец, в молчании, опустившемся на лица, подошел к огнегривому человеку
красавец-манекен и ткнул его в грудь длинным, белым и тонким пальцем.
- Над кем смеёшься, Человек? – спросил он грамофонным
голосом.
- Над собой, - насмешливо отозвался Человек. – Над собственной
глупостью, которая сотворила этот ущербный мир и породила дурное множество
манекенов.
Он широко повел рукой вокруг себя и добавил:
- Я презираю свои глупость и невежество. Я презираю мир,
созданный моим невежеством и хочу исправить свою ошибку. Прочь от меня,
манекен!
Человек оттолкнул от себя разодетого манекена и, гордо
выпрямившись. Высек мечом огонь из каменного пола. И тогда все вдруг увидели,
что из-за спины его вырвались широкие огненные крылья, обдав жаром зал.
- Человек породил невежество, - засмеялся огнегривый, - а
невежество – мать всех пороков. Так говорил Мудрец. Вам – манекенам этого не
понять! Прощайте!
Он взмахнул крыльями и полыхнул, как сухой сноп, блестящий
кавалер, только что рассуждавший о «любви. Занялась тонким золотым пламенем
голубоглазая «Барби». И пошла гулять огненная стихия, облизывая ослепительными
языками зал, разливаясь морем огня, рассыпаясь электрическими искрами
фейерверков, а Человек без сожаления смотрел на горящий этот хлам, уничтожаемый
жадным, гудящим пламенем.
Он стоял в море огня и взгляд его устремлялся в небо. Через
мгновение он взмыл в высоту и сильные крылья понесли его над охваченной
бушующим пламенем Землёй. Он смотрел только вперед, ввысь и в глубину,
вырываясь за пределы трехмерного пространства.
- Мы прожили ночь, - тихо сказал он, - так посмотрим, как
выглядит ДЕНЬ![1]
Последние слова он прокричал мощным голосом, который,
отразившись в многочисленных сферах, эхом прокатился по небу.
Разгоралась новая заря, а человек вихрем мчался на своих
огненных крыльях, вспоминая прошлое, и, прощаясь с ним навсегда, во имя
будущего. Он несся туда, где радостно звучали человеческие голоса, охваченные
счастьем братского порыва и любви.
- Земля уже не для нас, - с грустью подумала я. – Она уже ни
для кого…
- Не жалей о прошлых ошибках, - отозвался Огнегривый Человек, приближая ко мне своё
прекрасное лицо со смелыми, распахнутыми глазами. – Стремись к будущему!
И добавил:
- Лебединая сталь в облаках – вперед![2]
Елена Де-Бовэ
© Copyright: Елена Де-Бовэ, 2016
Свидетельство о
публикации №216052901196
Комментариев нет:
Отправить комментарий