среда, 28 января 2015 г.

О ЗАГАДОЧНОМ РУССКОМ ХАРАКТЕРЕ ИЛИ…«СЧАЗ, ТОЛЬКО РАЗБЕГУСЯ!»

-- Ведь есть же какие-то пределы?
-- Вот тут вы не правы... Пределов нет. Каждый способен на что угодно, буквально на что угодно.
                                                Олдос Хаксли. Обезьяна и сущность



 В России любят страдать и страдают с наслаждением. В России любят также веселиться и делают это с размахом, поражающим воображение. Сегодня, однако,  предельное веселье и предельное страданье приобрели социальный характер: 70% населения горько страдает, обливаясь горючими слезами, а 5% резвится так, что у «забугорцев» в «забугорье»  волосы дыбом встают.

Это, конечно, шутка. Обычные русские люди плачут и смеются, правда совсем не так, как это делают люди в других странах.  Мы плачем и смеемся по-русски.

Наши дни – это дни великого страдания и непонимания. Русский человек любит страдать и делает это самозабвенно. Слово «любит» - взято мной условно. Да, русский действительно долго и тяжело страдает, но не потому что он это любит. Причина его длительного страдания заключается в том, что он с трудом  выходит из любого своего состояния. Оттого и происходит его кажущееся «терпенье», переходящее в ступор.

 Большая часть  болезней русских людей происходит из-за вязкости сознания, приводящего к исступленному саможалению и тогда человек ощущает себя абсолютно несчастным. В таком состоянии можно бередить свои раны всю жизнь, доводя это занятие до привычки и испытывая при этом даже нечто вроде сладострастия.

Достоевский говорил, что русский человек любит «пострадать». Думаю, что он имел в виду «инертность» русской нации, которая мешает русскому человеку быстро переключаться с одного рода деятельности на другой. Это вовсе не плохое качество. Но ему свойственны крайности. Если русского человека подтолкнуть, дав ему в руки хорошую идею – он доведет ее до вершин духа, до святости. Но, если его подтолкнуть в сторону греха, то он упадет в такие бездны, какие любому другому народу и не снились.

У каждой нации свой тип нервной системы. У русского человека этот тип официально назван эпилептоидным, то есть, склонным к инертности и вязкости.
К.Касьянова – автор книги «О русском национальном характере» пишет, что «если…  [русских] “очистить” от культурных эталонов, то в … [них] отчетливо проявится тот тип личности, который психиатры называют “эпилептоидным”»1.

Это не значит, что русский тип болеет эпилепсией. Это значит, что по своим проявлениям он напоминает человека, склонного к эпилепсии. Вот поэтому русскому  особенно нужно знать меру, потому что, если он начнет плакать, то может дойти до полного истощения, которое приведет к инсульту.

Русские все делают исступленно. Американцы, долго и дотошно изучавшие русский национальный тип, поняли, что для того, чтобы достичь своих правильных «американских» целей, русского «Ивана» надо только правильно подтолкнуть, а дальше можно спокойно смотреть, как этот самый Иван своими собственными руками будет делать то, к чему его толкнули.

Американцы произнесли сакраментальное: «Покайтесь, русские, ибо вы – виновны во всем, потому что вы создали империю зла». И русские, не то, чтобы даже и поверили в эту чушь, но постепенно, даже неохотно, но всё же  начали разрушать и растаскивать  собственную страну.

Потом дело пошло бойко: отрывались целые куски и проваливались в разверзшуюся прорву. Критика устоев пошла такая, что «мама не горюй». Всем «столпам» досталось на орехи. Всех осрамили, уничтожили, камня на камне не оставили. Сейчас Россия – это чистое поле, в котором «крыса, занятая своим самоосуществлением, делает мистический автокефальный уроборос на газовой трубе» (В.Пелевин).

Мы и до сих пор не можем угомониться. Нам надо ругаться с утра до вечера только потому, что мы к этому привыкли. Потому что мы самостоятельно не можем выйти из этого состояния. Потому что надо, чтобы пришел кто-то, кто толканул бы русского человека в другом, правильном направлении.

«Россия, - говорил Верховенский в романе Достоевского «Бесы», - есть теперь… то место в целом мире, где всё, что угодно может произойти безо всякого отпору».

«У нас в России и рушиться нечему, - замечал Достоевский, - Упадут у нас не камни, а всё расплывется в грязь».

И то правда: уж как начнем грязь разводить – не остановишь. Так же мы делаем и все остальное: не только пьем без меры, но и совершаем беспримерные подвиги. Отправляясь в поход за деньгами, мы сразу же продаем душу дьяволу. Если уж деградируем, то до полного самоуничтожения. Если идем дорогой веры – то до абсолютной святости.  Нет у нас меры ни в любви, ни в предательстве  и эту нашу безмерность, названную в просторечии «беспределом», наглядно продемонстрировала новейшая история последних лет.

Сейчас мы заняты разрушением. Мы так увлеклись этим, что не заметили, что вместе с разрушением страны начала рушиться наша психика. Если процесс не остановить, то русский человек превратится в чистого эпилептоида, очищенного от культуры. Если учесть, что культура смягчает все черты человека, то сегодня в среде новых русских мы уже встречаем очень жесткие и чистые эпилептоидные типы, которые вошли в состояние гонки за богатствами. Остановить их так же сложно, как остановить бегущий поезд, подставив ему ножку.

Каждый народ обладает своим типом нервной системы. У итальянцев преобладает истероидный национальный тип. Для поляков характерны 2 типа – истероиды и психастеники.2   Бетсон и Мид описывают балтийское общество в терминах шизофрении.3  Евреи – чрезвычайно умная нация, склонная к творчеству, основанному на противоречиях (например, к созданию новых  систем, способных перестроить общество, как то: религиозных, социальных, философских, научных) всегда была склонна к помешательству.

«… Именно среди евреев встречается вчетверо и даже впятеро больше помешанных, чем среди их сограждан, принадлежащих к другим национальностям».4

Американцы, по-видимому, как все чрезвычайные позитивисты, склонны к паранойе с манией величия, переходящей в манию преследования.

Все это есть «акцентированные национальные типы» и наш национальный тип таков, что требует необходимой меры абсолютно во всех занятиях. Мудрецы советуют в таких случаях развивать противоположную сторону личности. Поэтому, если национальный тип страдает безмерностью – следует культивировать в повседневной жизни внутреннее ощущение меры. Всегда лучше остановить себя самому, чем ждать, когда это сделают другие.

Мне вспомнился один разговор, который я случайно услышала на лестничной площадке. На третьем этаже праздновали возвращение «ворА» из «зоны». Он стоял около окна и поучал своего младшего брата: «Сначала ты сделаешь то, что тебе хочется, а потом 10 лет  будешь делать то, что хочется другим».

Мудрости этой, однако, хватило ненадолго и однажды этот измученный абсолютной свободой вор, исколотый и одурманенный алкоголем, ввалился ко мне в квартиру, повалился в ноги и простонал: «Ради Бога, позвони в полицию. Скажи, что я тебя обокрал. Посади меня – иначе я сойду с ума!»

Вот она – безудержность. Об этом часто говорит М.Задорнов, который совершенно правильно определил русский национальный тип.

Исходя из сказанного, надо помнить о том, что то, что позволено прибалтитйскому немцу, то не позволено русскому. Если американцу плакать полезно и даже желательно,  то русскому… противопоказано. Русский человек, словно больной гемофилией, может истощить себя, если будет безудержен в своих проявлениях. Но он же может и убить себя неподвижностью, как это сделал Обломов.

В целом, национальный характер русского народа сродни русским горкам: несясь в пропасть, он набирает ускорение, чтобы взмыть на небывалую высоту, поразив всех своей дерзостью. Набрав  высоту, он снова падает вниз, в самую глубокую пропасть, опять же поразив всех своим внезапным падением.

Но и в пропасть русский человек падает только затем, чтобы вновь, набрав там ускорение, снова выпрыгнуть на поверхность и устремиться  в заоблачные высоты. Народы мира, печально провожая глазами  это неугомонное «тело», не знающее отдыха,  думают: «загадочный русский характер…».

Однажды я услышала от М.Веллера такой анекдот:

Директор ЦРУ спросил американского военного стратега:
- Вы СССР обрушили?
- Да, - отвечает стратег, - обрушили.
- Что же на том месте осталось?
- Ничего, - пожимает плечами стратег, - пропасть.
- А что же делают русские в этой пропасти? – снова спросил директор ЦРУ.
- Роют яму! – ответил стратег.
- Зачем? Обмер директор ЦРУ.
- Чтобы еще глубже было…

Этот пессимистический конец мне бы хотелось переделать на свой лад  в духе русской национальной логики, добавив, что русские в пропасти не роют яму, а собирают цветы для того, чтобы, в очередной раз взмыв в небо, в самую  предельную точку, явить миру на миг свой ослепительный лик и усыпать цветами мир, потерявший свои пути.
_______________________________________________
1- К.Касьянова. О русском национальном характере. М., 2003. С.142
2 –А. Кемпиньский. Психопатии.
3 – С.М.Королёв. Вопросы этнопсихологии в работах зарубежных авторов. М. 1970. С.64.
4 – Ц.Ломброзо. Гениальность и помешательство. СПб., 1892. С.49.

Комментариев нет:

Отправить комментарий